Я специально не стала править фактические ошибки, которыми полны эти статьи — Венидеро вместо Бенидорма, Лехандро вместо Алехандро, Линарос вместо Линареса, путаница в дате рождения и т.п. Сейчас это уже никого с толку не собьет, зато становится понятна плотность информационного тумана, в котором мы тогда все плавали. Одно другого стоит — в испанской прессе, посвященной гастролям, Ленинград был как-то назван Сталинградом, и карта позже была опубликована именно что со Сталинградом — то ли новее не нашлось, то ли какая разница...
Начинаю с конца, с одиозных "Писем Рафаэлю" и ответа "обиженным поклонникам", дальше пойдет всё по хронологии.
—————————————————————————————
Неделя №34 1971
Рубрика «Обозрение нравов»
Письма Рафаэлю
Ан. Макаров
Редакцию часто просят сообщить адрес учреждения, выслать наложенным платежом какую-нибудь дефицитную новинку, откровенно ответить, не является ли герой опубликованной недавно лирической поэмы другом детства одного нашего внимательного читателя. Разные бывают просьбы. Однако в последнее время настойчиво повторяется одна и та же — столь деликатного свойства, что даже бестрепетных сотрудников отдела писем охватывает некоторая робость. Нас просят, а иногда даже умоляют выступить в роли... уж не знаю, как и сказать, посредника, что ли, почтальона нежных чувств, конфидента, как выражались в старину, — одним словом, доверенного лица. Лица, которому многие девушки — Тани, Маши, Веры, работницы, школьницы, студентки — доверяют передать слова привета и самой пылкой любви испанскому певцу Рафаэлю. Вместе с этими уверениями поручается передать еще и письма, цитировать которые здесь по причине их крайней взволнованности не стоит, а также фотографии юных корреспонденток, художественно выполненные в различных ателье различных городов.
Сначала мы просто улыбались курьезу — во все времена наивные сердца склонны были создавать себе кумиров из сладкоголосых соловьев, выходящих на оперные и эстрадные подмостки. Потом обилие сердечных поручений стало нам досаждать, особенно после того, как в редакцию явился дедушка одной из поклонниц Рафаэля и сурово осведомился, передали ли мы певцу ту телеграмму из сорока пяти слов на художественном бланке, которую отправила артисту на наш адрес его внучка. А под конец, когда мы подвели некоторый итог всем этим излияниям, исповедям и признаниям, нам сделалось даже грустно. Всегда бывает грустно, когда присутствуешь при там, как тратится попусту жар души, как фейерверк самых искренних чувств вспыхивает и рассыпается по поводу, совершенно не соотносимому с такой затратой эмоциональной энергии.
К этой грусти примешивалась еще и странная обида: многие авторши писем (кстати, и авторы тоже попадались, хоть и в меньшинстве) признавались, что песни Рафаэля явились самым сильным потрясением их жизни, что, услышав эти песни, они сделались другими людьми. Так вот, обидно все-таки, что в стране великой литературы и искусства самое сильное художественное впечатление может произвести на кого-то певец Рафаэль.
«Искусство не брезгливо», — сказал философ, и был совершенно прав: я могу бездну удовольствий получать от допотопного танго «Брызги шампанского», но я ведь даже в пылу запальчивого спора не брякну вдруг, что эта душещипательная музыкальная пьеса потрясла меня больше, нежели, например, романс на стихи Сергея Есенина «Клен ты мой опавший», — не станем приводить других, более сложных примеров. Искусство не брезгливо — это верно в том смысле, что оно не знает жанров «высоких» и «низких», однако искусство и весьма взыскательно, когда — даже в рамках одного жанра — речь заходит о степени выражения правды — и чувств, и мыслей. Именно тут Рафаэль и многие его коллеги при всей своей непосредственности — кстати сказать, хорошо рассчитанной — очень уж скользят по поверхности. Да и какие, впрочем, могут быть к ним претензии, они ведь призваны развлекать — как оптимизмом, так и меланхолией, — тешить, ублажать, но уж никак не быть властителями дум.
Один почитатель Рафаэля, проживающий в Ясной Поляне, привел в качестве примера лирических откровений певца следующие слова его песни: «Если любишь меня, скажи об этом лучше сегодня, чем завтра».
Сделаем скидку на некоторую корявость подстрочного перевода, а заодно и на молодость нашего корреспондента, все равно, живя в Ясной Поляне, можно было бы подыскать слова, подающие более основательный повод для восхищения.
Однако пусть не подумают многочисленные поклонники испанского Рафаэля, что автор этих заметок задался целью опрокинуть их кумира в прах, оспорить его дарование и растоптать его лавровый венок. Как говорится, ни-ни, пальцем не тронем. К самому певцу, этому изящному кавалеру с выражением хорошо отрепетированного лукавства на лице, ни малейшего зла мы не питаем. Он типичный продукт своего времени и своих социальных условий, он запущен на эстрадную орбиту мощной машиной музыкального бизнеса, способной учитывать тончайшие настроения потребительского спроса, и, если притяжение этой машины ему когда-либо удастся преодолеть, можно будет говорить о нем как об артисте. Итак: не ему наши упреки. Наше сожаление и наши предостережения обращены к тем зрителям и слушателям, для кого этот заезжий гость олицетворил весь свет в оконце — все искусство, все эстетические ценности, все художественные возможности. Есть старое сравнение: если долго под видом шампанского пить прокисший квас, то потом однажды и шампанское лучшей марки может показаться невкусным. Если с такой страстью отдавать все душевные силы Рафаэлю эстрадному, то что же останется для Рафаэля настоящего? Вдруг ничего не останется? Молодость легковерных поклонниц не вызывает у нас снисходительной улыбки. Ибо она как раз лучшее время для воспитания чувств, для открытия мира, для постижения искусства как среды, созидающей человеческую личность.
Николай Васильевич Гоголь написал однажды, обращаясь к молодым людям: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое, ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»
Любовь к прекрасному, понимание прекрасного — это тоже «человеческое движение», важнейшее притом, самым тесным образом связанное со всеми прочими движениями души. Автору этих строк знакомы люди, которым в свое время энергичная песенка «Джонни — из а бой фор ми» казалась шедевром, впитавшим в себя все то, чего только можно ожидать и требовать от искусства. Ни о чем другом они ни знать, ни слышать не хотели. Теперь эти люди наслаждаются в кино «Королевой Шантеклера», а один лишь вид книги, в которой больше ста страниц, вызывает у них судорожную зевоту. Всем богатствам культуры они предпочли песенки типа «Спасибо, аист!», где под видом душевности выступает слащавая сентиментальность, детективы в семнадцати сериях и о двадцати восьми убийствах, где сложность борьбы заменена эффектным мордобоем, скоропостижные романы, где приключение — не прием, помогающий раскрытию характера, а единственный смысл и единственная соль сочинения.
Культурный ширпотреб, если ему довериться, опасен не своей простотой (простота никому еще не мешала, прост Чехов, просты импрессионисты), но своей однозначностью. Он не требует от зрителя, слушателя, читателя никаких нравственных усилий, никакого душевного напряжения. Поклонники того же Рафаэля тратят свои молодые силы на восторги и ажитацию, а вовсе не на постижение его искусства — постигать ничего не приходится.
Искусство, не заставляющее душу трудиться, душу и не развивает. Между тем настоящее искусство существует ведь вовсе не для того, чтобы «украшать» жизнь, наподобие того, как «украшает» шоферскую кабину вырезанная из журнала ослепительная красавица; оно занимается духовной жизнью человека, то есть именно тем самым, без чего люди не были бы людьми. Искусство может обращаться к миллионам людей, ко всему человечеству в целом, и в то же самое время оно обращено к каждому человеку лично, к каждому человеку в отдельности. Может быть, поэтому Гамлетов на свете не столько, сколько актеров, исполняющих эту роль, а столько, сколько читателей и зрителей. А поточная продукция в искусстве безлична, она, конечно, учитывает определенные потребительские параметры — иначе какой был бы на нее спрос, однако личного выстраданного отношения ни от кого не требует. Она рассчитана совсем на другое — на приятное безделье, не отягощенное раздумьями, на всеобщее внезапное увлечение — нечто вроде психоза на развлекательной почве.
Лет двадцать назад, когда я был учеником, у нас в школе время от времени возникали внезапные страсти: то вся школа начинала носить огромные мотоциклетные очки на резине, то почиталось постыдным явиться в класс без небольшой из проволоки выгнутой рогатки, то наступала эпоха рыцарских турниров — одна половина класса влезает на спину другой половине и вызывает на бой соседей из параллельного класса — по истечении недели мода неожиданно иссякала, пропадала, как сквозь землю проваливалась, не оставив после себя ни малейшего следа, если не считать синяков и царапин. Нечто подобное происходит и в области повальных культурных увлечений: а потому мода на Рафаэля, к примеру, пройдет столь же внезапно, сколь внезапно она и возникла, и нынешние неистовые поклонницы сами потом не разберутся, отчего они сходили с ума, зачем сочиняли унизительные в своих неумеренных восторгах письма?
Одна девушка сообщает нам, что у них в городе вот уже шесть месяцев показывают фильм «Пусть говорят» и каждый день она отбывает в кинотеатре счастливую повинность, любуясь своим кумиром и внимая ему. Когда подумаешь о том, что за эти шесть месяцев можно было бы сходить в библиотеку, в картинную галерею, в музей, можно было изменить что-то в своем сознании, дать себе труд совершить хоть одно самостоятельное, кровное открытие для себя, в голову приходят невеселые мысли о потерянном времени и утраченных возможностях. Двадцатидвухлетней нашей корреспондентке эти соображения о необратимости бытия, естественно, еще чужды. Пока чужды. Но если искренность и отзывчивость ее натуры не зачерствеют с годами, она не просто посмеется однажды над наивными терзаниями своей юности, она еще и пожалеет о полугоде жизни, потраченном на безоглядное упоение Рафаэлем.
Впрочем, автора не прельщает поза того гостя пушкинской Лауры, который пугал юную красавицу грядущей старостью и вообще всячески стремился омрачить праздник жизни. Высказав непредвзятое мнение о Рафаэле, я вовсе не собираюсь ошельмовать и предать анафеме так называемый «легкий» жанр, который в лучших своих проявлениях, во-первых, не так уж легок, а во-вторых, весьма скрашивает жизнь, если только относиться к нему именно так, как он того заслуживает, — не преувеличивая. Более того, я склонен полагать, что такое нервозное увлечение приезжим испанцем (а завтра японцем, а вчера французом) вызвано отчасти тем, что наша собственная развлекательная индустрия излишне скромна и робка, а потому молодежь (и не только молодежь) в поисках ярких, праздничных впечатлений готова принять умелых и очень профессиональных гастролеров чуть ли не за гениев, упирающихся головой в солнце.
«Давайте жить красиво», — сказал некогда своим воспитанникам Антон Семенович Макаренко. О том, что необходимо разнообразить, украшать будничное бытие, много раз говорил Алексей Максимович Горький. Памятуя о нынешней проблеме свободного времени, эти слова надо воспринимать просто как руководство к действию. Со скукой надо воевать даже тогда, когда она воплощается в чрезвычайно серьезные, почти академические формы.
Одним прекрасным субботним вечером в одно и то же время по трем программам телевидения передавали три лекции: из области медицины, транспорта и сельского хозяйства. Не вызывает сомнений их глубокая содержательность, однако нет сомнений и в том, что и медики, и железнодорожники, и колхозники в свободный вечер предпочли бы посмотреть талантливую и веселую программу. Культура увеселений хороша, когда она всегда под рукой, когда она по первому желанию заполняет быт, развлекая просто и естественно, не превращаясь ни в пугало, ни в фетиш.
Прошлой осенью в Париже друзья повели меня в клуб. Он размещался в небольшой комнате глубокого старого подвала, весьма напоминающего наши московские, где некогда складывались дрова. Работало в клубе два человека. Один разливал напитки, второй пел, аккомпанируя себе на гитаре. Приходят в клуб, разумеется, ради второго, ради его песен, и веселых и горьких, и наивных и мудрых, и французских и русских — например, московской «Цыганочки», невесть каким путем залетевшей на Монпарнас. Замечательна атмосфера этого клуба, сочетающая в себе официальность концертного выступления и особую дружескую интимность «своей» компании. Когда мы прощались, друзья спросили меня: можно ли в Москве провести такой вот простой и душевный вечер. Я сказал, что можно. Не вдаваясь в подробности и не объясняя, что для этого надо попасть куда-нибудь в гости или на вечер отдыха в какой-нибудь театр. А на скамеечке возле моего дома каждый вечер собираются с гитарами юные певцы. Вопреки общепринятой иронии, ребята они способные и аудитория у них постоянная. Осень уже не за горами, а под дождем много не напоешь...
Большое начинается с малого. Родство с великой культурой, неразрывная с ней связь возникают порой с песни, услышанной в поле, в вагоне поезда, во дворе старого городского дома. Что касается меня, то мне хочется пожелать нынешним поклонникам певца Рафаэля полюбить еще и Рафаэля Санти, великого художника и человека Возрождения. Я желаю им вывести себя из сферы простодушных несложных интересов и открыть себе самим еще многих поэтов, композиторов и художников, преобразующих силой своего гения наше сознание, просветляющих душу, помогающих жить. Я желаю им счастливого разнообразного досуга и постоянного нравственного труда, возвышающего дух.
Наставник же в этом труде — все наше общество, с его системой духовных ценностей, с его интенсивностью умственной жизни, с его благородством моральных устремлений.
Неделя №38 1971
Рубрика «Обозрение нравов»
В дополнение к напечатанному
Письмо обиженным поклонникам
Ан. Макаров
В первых же строках этого скромного сочинения автор признает свою оплошность. Статья, написанная с простодушной надеждой хотя бы немного охладить пыл неистовых поклонниц и поклонников испанского певца Рафаэля, засыпавших редакцию страстными посланиями, эта самая нравоописательная статья вызвала новые бурные потоки корреспонденции. Очень обидной для автора, очень по отношению к автору кровожадной. Автора называют завистником, невеждой, врагом истинной культуры, осквернителем святынь, слепцом, еретиком, ханжой, циником и кем-то вроде наемного убийцы. По правде говоря, после такого афронта следовало бы проглотить обиду, осознать свое поражение и огорченно умолкнуть. Однако все без исключения корреспонденты требуют ответа, к тому же повторяющиеся в письмах аргументы не кажутся мне столь уж убийственно логичными, а потому позвольте еще раз коснуться темы, вдруг оказавшейся такой злободневной.
Итак, самые тяжкие и самые нервные упреки обрушились на голову автора за то, что он якобы смертельно оскорбил приезжего иностранного певца, вылил ложку отвратительного дегтя в бочку его ослепительного успеха, подверг недостойному сомнению его дарование. Перечень этих злодеяний можно было бы продолжить, он стал бы более подробным, но от этого не более справедливым. Ибо никаких упреков, относящихся к испанскому певцу, никакой ему укоризны, никаких порочащих его слов статья «Письма Рафаэлю» не содержала. Она и посвящена-то была не Рафаэлю, не оценке его песен, а оценке его аудитории, вернее, некоторой ее части — наиболее восторженной, наиболее ослепленной, наиболее склонной терять голову. Той самой, которая до истерики визжала — простите, слово грубое, но, к сожалению, точное — во время концертов гастролера, которая, по собственному признанию, заменила себе песнями Рафаэля всякое общение с искусством.
Некоторые нотки непочтительности, промелькнувшие в статье, объясняются искренним желанием автора несколько уравновесить безмерные восторги почитателей. Хотелось протянуть им не ложку дегтя, но стакан обыкновенной трезвой холодной воды. Хотелось сказать им, что высокое искусство никогда не требует от своих зрителей ни исступления, ни отречения от мира, ни молитвенного самоуничижения.
Совершенно справедливо сказано в некоторых письмах: «на то и таланты, чтоб были поклонники». Но замечали ли вы, что по характеру успеха, по характеру поклонников можно в некоторой степени судить и о характере таланта? Вот, скажем, Игорь Северянин — поэт, несомненно, одаренный — имел скандальный, неприличный, ошеломляющий успех; не знавшие удержу почитатели (и особливо почитательницы) избрали его «королем российских поэтов». А слава Маяковского, поэта гениального, была огромна, но серьезна и сдержанна в проявлениях. Шаляпин и Собинов с молодости знали огромный успех, однако визги, вопли, безумные признания доставались на долю сладкогласых теноров, известных ныне только историкам музыки. Я не провожу здесь никаких параллелей. Я просто высказываю некоторые соображения о природе славы и успеха. И об их соотношении с подлинной ценностью искусства. Той самой ценностью, которая очевидна сама по себе и не требует в свое подтверждение никаких мифов. Между тем в качестве одного из самых главных аргументов одержимых сторонников Рафаэля выступает — не всегда по их, кстати, вине — миф о его глобальной уникальности, о том, что в сегодняшнем мире он «певец номер один», что ему аплодировали Лондон и Париж, и так далее в этом же духе. Необходимо внести некоторую ясность в распространенное мнение о нынешней, так сказать, мировой эстрадной иерархии. Рафаэль певец хороший, однако ни в коей мере не «номер один» (само по себе это понятие довольно странно), — таких певцов в мире много, за последние годы в мире вспыхивали и угасали несравненно более популярные звезды — Сальваторе Адамо, Том Джонс, Рита Павоне. Что же касается аплодисментов Лондона и Парижа, то не стоит так уж упиваться этим фактом: и Лондон, и Париж аплодировали большинству выступавших там артистов.
И вообще не стоит так легко и восторженно принимать на веру все те заявления, которые в силу своего положения делают интервьюерам любимцы публики. «Я не кумир, я просто парень, который поет» — этот афоризм Рафаэля подхватили у нас его почитатели, не чувствуя рекламной броскости этих слов, бьющих на вызывающий симпатии естественный демократизм.
Между прочим, в последние годы нет ни одного «идола», который, фотографируясь на фоне своего «кадиллака», не признавался бы журналистам, что в сущности он простой парень, обыкновенный работяга, больше всего на свете мечтающий о крохотном огороде своих родителей. Я не призываю здесь судить артистов с вульгарно социологических позиций. Я высказываю только некоторые соображения о природе рекламы, без которой массовая потребительская культура не могла бы существовать.
«Мы любим певца Рафаэля, и это ничуть не мешает нам любить художника Рафаэля Санти, и многих других великих художников, и музыку Чайковского, Прокофьева, Гайдна, и романы великих писателей» — такие уверения встречаются во многих письмах. Ну что ж, казалось бы, чудесно. Что может быть хуже снобизма в восприятии искусства? Здесь же полная широта взглядов. Настолько полная, однако, что немножко настораживает. Потому что напоминает уже всеядность и некоторую потребительскую беспринципность. Все мне нравится, все люблю и при этом не делаю, не хочу или не умею сделать различия между уровнями искусства, его правды и точности. Любовь к Рафаэлю-певцу при этом не вызывает сомнений, а вот любовь к классикам кажется пока еще умозрительной, книжной, неким плодом холодной эрудированности, похожей на путеводитель: сведений — пруд пруди, а чувств и мыслей — маловато.
Я вовсе не собираюсь разочаровывать кого бы то ни было в любви к испанскому Рафаэлю, мне просто хочется обратить внимание на масштаб настоящих художественных ценностей. Указывающий, между прочим, чье дело вечно и непреходяще, а чья слава эфемерна, хоть и блистательна.
...В Ленинграде, на Невском проспекте, есть магазин, где торгуют плакатами, картинами и эстампами. Вместе с литографскими портретами Есенина, Маяковского, Блока, Достоевского и Некрасова на прилавке выставлен портрет испанского певца Рафаэля. Я понимаю, что магазин — это не Эрмитаж и не Русский музей. И все-таки мне как-то не по себе.
«Кругозор» № 1, январь 1970.
Слушайте в номере:
...
12. Эстрада планеты. Испанский певец Рафаэль представляет мексиканскую песню «Луна» и песню Мануэля Алеянто <sic!> «Аве Мария».
РАФАЭЛЬ
Испания
Темпераментная мексиканская публика считает, что о Рафаэле, молодом испанском певце, возможны только полярные суждения. Я не принадлежу к сторонникам крайних точек зрения, просто люблю его голос, манеру исполнения, люблю слушать Рафаэля. Когда он поет, он смеется, плачет, танцует, жестикулирует. Движения его гармонично связаны с песней, с ее настроением. Недаром говорят: «Каждая его песня — трехминутная драма».
Родился Рафаэль в 1945 году в семье андалузского крестьянина. С той минуты тишина покинула старый испанский дом. Отец только разводил руками, притворно сокрушаясь: «Господи, за какие наши грехи ты наградил сына семью легкими!» С шести лет (родители к тому времени поселились в Мадриде) он начал петь в хоре ближайшего колледжа капуцинов. Прилежанием не отличался, его трижды исключали из школы, но трижды и восстанавливали. Капуцины быстро раскусили, что церковный хор без голоса Рафаэля привлекает значительно меньше прихожан, и монеты в жестяных кружках позвякивают не так часто.
Петь в хоре было его обязанностью. Петь на улицах, дома, для друзей — призванием. Он пел всюду, пел всегда.
В шестнадцать лет Рафаэль впервые выступил перед широкой аудиторией, а в семнадцать его ожидал подлинный успех на телевизионном фестивале в Барселоне... Затем, как водится, турне, турне... Признание в Париже — победа в парижской Олимпии сделала его известным.
Рафаэль поет на испанском, итальянском, французском и английском. Пластинки с его песнями расходятся большими тиражами, фильмы с его участием приносят немалый доход продюсерам. И хотя в его песнях больше «чистого неба, чем туч», для него существуют боль и страдания, несправедливость и угнетение, жестокость и ложь.
Мне нравится, как он отвечает поклонникам своего искусства: «Я не кумир. Просто парень, который поет».
Л.НОВИКОВ
«Ровесник» №7, 1970.
4. Ответ подготовлен по материалам аргентинских журналов
Рафаэль родился в Испании в 1945 году. Родители отдали его в колледж отцов капуцинов, откуда его трижды изгоняли за озорство и проказы. Но всякий paз отцы сами возвращали его в свое лоно, потому что хор без такого голоса терял половину своей привлекательности. Рафаэль отказался принять монашество, несмотря на уговоры воспитателей. Он попадает в Мадрид, где берет уроки у маэстро Гордильо. Аргентинская газета «Насьон» писала как-то: «Современная легкая музыка очень разнообразна, по все же ее можно разделить на два направления: простая, доходчивая, сентиментально-романтическая и патетическая, четкая по ритму, с обрывистыми фразами. Рафаэль не принадлежит ни к одному из этих направлений. Он не пытается создать внешнюю мятежность, экзотичность. Он не модернист и не консерватор. Он вне моды. Выходит на сцену юноша, приятный, общительный, поет для простых людей, не пытаясь ошеломить их, поразить экстравагантными выходками. Зато его песни доходят до сердца слушателей». В шестнадцать лет Рафаэль впервые выступил перед публикой и завоевал себе тысячи поклонников. В восемнадцать участвовал в фестивале в Барселоне, пел в театре «Олимпия» в Париже (самый серьезный экзамен для эстрадного певца) и записал свою первую пластинку. Но все же настоящей «звездой» Рафаэль стал только в 1965 году. Произошло то, что испанская критика назвала сумасшедшим поступком. Впервые в Испании эстрадный певец дал сольный концерт с небольшим оркестром. Он спел 27 песен, и каждая вызывала гром аплодисментов. «Песня тамбуринера» была записана на пластинку и заняла первое место, как самая популярная и самая «покупаемая». И тут за него ухватились музыкальные бизнесмены. Почти во всех испанских журналах неизменно была его фотографии, у него брали интервью и автографы, его пригласили сниматься в кино. На следующий год Рафаэль участвовал в конкурсе Евровидения. Он пел песню композитора Мануэля Алехандро, который пишет специально для Рафаэли. Но... триумфа не было, хотя пресса признала его исключительным, ни на кого не похожим исполнителем. После этого Рафаэль объездил полмира, в Испании его ежегодно признают певцом № 1 страны. Недавно он участвовал в фестивале песни в Брашове (Румыния). Чехословацкий журнал «Млади свет» писал после фестиваля в Брашове: «У Рафаэля сильный голос, в котором солнце юга аккумулируется, как в апельсине. С легкостью Рафаэль перевоплощается в простецкого парня, в сентиментального влюбленного или неистового дикаря».
Популярный испанский певец, посвятивший свое творчество радостям и страданиям простых людей, отдает много сил совершенствованию песенного искусства.
«АКТУАЛИДАД ЭСПАНЬОЛА», МАДРИД.
Многие из нас в недоумении спрашивают себя, в чем же причина его успеха. Да, у него действительно хороший голос… Но ведь не у него одного. Откуда же переполненные залы Испании, Латинской Америки, США, Англии? В чем причина столь широкого международного успеха? Может быть, действительно в том, что он, по его словам, «поет для людей, обращаясь к их сердцам»?
Рафаэль Мартос, известный многим просто как Рафаэль, родился в 1946 году в шахтерском городке Линарес, на юге Испании. В колледже он начинает петь солистом в хоре. В семь лет, участвуя в конкурсе в Сарагосе, он занимает второе место. В 1962 году состоялось первое выступление певца перед микрофоном. Настоящий успех приходит к нему через год, когда он, выступая на Бенидормском фестивале, самом авторитетном испанском фестивале эстрадной песни, завоевывает первое место за исполнение песни «Я расскажу тебе о своей жизни».
3 ноября 1965 года он выступает в здании оперетты. С тех пор перед каждым его концертом сотни людей терпеливо ждут у театральных касс с лаконичной, но ставшей традиционной табличкой: «Все билеты проданы».
Причина успеха Рафаэля прежде всего в его высоком профессионализме. Он до самозабвения предан своей работе. 39 песен за вечер, а по воскресеньям 78 — его обычная программа. И на каждом концерте он отдает без остатка слушателям все, чем владеет. В первое время его нередко подводил голос. И он начал брать частные уроки пения до тех пор, пока в совершенстве не овладел этим инструментом. Все его свободное время посвящено учебе, работе, совершенствованию. Доволен ли он собой?
«Я только начал добиваться того, о чем мечтал. Хочу, чтобы во мне видели не только певца, но и актера. Вот почему я предпочитаю песни с сюжетной основой, — говорит Рафаэль. Когда он появляется на сцене, сразу же отмечаешь, что, кроме великолепного голоса, у него и прекрасная исполнительская манера. Рафаэль снялся в нескольких фильмах: «Когда тебя нет», «Пусть говорят», «На закате солнца», «Ангел». Его сценический герой сродни тысячам испанских парней.
Известный испанский поэт, писатель и драматург Хосе Мария Пеман как-то заметил, говоря об аудитории Рафаэля: «У него десять тысяч матерей, а не десять тысяч невест, как у других». Его слушатели не похожи на поклонников идолов современной эстрадной песни. Почти исключено, чтобы кому-нибудь из них одновременно с Рафаэлем нравились, скажем «битлы» или Элвис Пресли. Его слушают те, кто ищет в песне отражение своих радостей, страданий, счастья и грусти. Он сам хорошо понимает это и всегда требователен к своему репертуару. «К сожалению, не все песни одинаково удовлетворяют меня. Я завидую французским певцам, берущим в качестве текста для своих песен стихи известных поэтов. Для меня самая сокровенная мечта — напеть долгоиграющую пластинку на стихи Гарсиа Лорки. Я не уверен, что эту пластинку сразу раскупят. Но я хочу сделать ее хотя бы для себя и своих друзей».
«Вечерний Ленинград», 21.04.1971
В беседе с корреспондентом «ВЛ»
Рассказывает Рафаэль
Сегодня утром в наш город приехал известный испанский певец Рафаэль. Он дал интервью нашему корреспонденту.
Гость рассказал, что родился 25 лет назад в маленьком местечке Линарес в семье рабочего. Его отец и поныне продолжает заниматься строительством домов.
Уже с 5 лет у мальчугана обнаружился красивый голос. Его приняли в школу для музыкально одаренных детей. Очень рано Рафаэль, по его словам, начал зарабатывать на жизнь пением. Первое публичное выступление состоялось на телевидении, когда юноше только исполнилось шестнадцать. Он спел песню «Тамбуринеро», которая принесла ему шумный успех.
С тех пор на счету у Рафаэля множество концертов, гастролей в странах разных континентов, побед на конкурсах и фестивалях. Он снялся в семи фильмах, а сейчас готовится к постановке восьмая картина, в которой Рафаэль будет играть только как драматический актер.
— Я люблю исполнять лирико-драматические песни. В каждой из них должны быть такие слова, в которые верили бы люди. Я пою для людей, обращаясь к их сердцам.
Певец говорит, что хорошо знает русскую симфоническую музыку, книги наших классиков и современных писателей, а теперь хочет познакомиться с творчеством советских композиторов, чтобы спеть на родине их песни. А еще он хочет выучить в дни гастролей одну из русских песен, чтобы исполнить ее на концертах под гитару.
С восхищением вспоминает он многочисленные концерты советских артистов, на которых ему доводилось побывать. Особенно запомнились ему спектакли ленинградского балета.
Испанский артист много слышал о Ленинграде и теперь мечтает увидеть все своими глазами, побывать в музеях, купить книги об истории нашей страны.
Как известно, rастроли Рафаэля в Советском Союзе начинаются концертами в Ленинграде. Артист говорит, что включил в программу своих концертов песни на слова Гарсия Лорки, попурри из самых известных песен своего репертуара и новые произведения.
Заканчивая беседу, Рафаэль сказал:
— Передайте от меня со страниц вашей газеты всем ленинградцам пожелания больших: успехов. Жителям вашего прекрасного города я посвящаю свои концерты.
Настоящее имя: Рафаэль Мартос Санчес.
Артистическое имя: Рафаэль.
Родился: 5 мая 1945 года.
Место рождения: Линарес (Андалузия).
Учился: колледж отцов капуцинов в Мадриде.
Обучался пению: с маэстро Гордильо.
Любимая песня: «Поговорим о любви».
— Моя жизнь не печальна и не весела, — рассказывает Рафаэль. — Я не жил, как считают многие, в бедности, но и достатка большого не было.
Говорят, что когда я родился, то от первого шлепка, который дал мне доктор, я заплакал так громко, что врач воскликнул: «Иисусе, ну и легкие у тебя, парень. Я уверен, что ты станешь певцом». Когда мне было 3 года, моя семья решила переехать в Мадрид. Наш дом находился недалеко от приходской школы отцов капуцинов. В 5 лет я был туда отдан, но за непослушание меня трижды исключали из колледжа, хотя все три раза принимали обратно.
Многие церкви приглашали меня петь. Я принимал эти предложения с неохотой. С грехом пополам я получил начальное образование, а потом, к удивлению святых отцов, родители отдали меня в лицей. В 16 лет я целиком посвятил себя пению.
...В 1962 году Рафаэль успешно выступил на телевизионном фестивале в Барселоне, который транслировался по всей Европе. С этого времени у него началась творческая дружба с композитором Мануэлем Алехандро, произведения которого прочно вошли в обширный репертуар певца. Вслед за успехом на фестивале в Барселоне Рафаэль одержал блестящую победу в парижском зале «Олимпия».
Рафаэль поет на испанском, итальянском, французском и английском языках. Пластинки с его песнями расходятся большими тиражами, а фильмы с его участием приносят немалый доход продюсерам.
Отвечая многочисленным поклонникам своего искусства, Рафаэль говорит о себе: «Я не кумир, я просто парень, который поет».
23 апреля Рафаэль дает первый концерт эстрадной песни в Ленинграде, затем выступит в Москве. Концерты будут проходить в сопровождении Ленинградского эстрадного оркестра.
Популярный эстрадный певец Рафаэль Мартос (Испания) 4 мая дал первый концерт в столичном Дворце спорта в Лужниках. Он исполнил песни народов своей родины и стран Латинской Америки, а также произведения композитора Мануэля Алехандро, с которым артиста связывает многолетняя творческая дружба.
Рафаэль известен советским любителям искусства по музыкальному фильму «Пусть говорят». Встреча с певцом на эстраде открыла слушателя новые стороны его дарования. Особенно тепло были приняты «Песня пилигримов» и «Цыганская песня» на стихи Гарсиа Лорки.
Испанский певец выступил в сопровождении Ленинградского эстрадного оркестра.
Успех Рафаэля, совсем еще молодого певца, пожалуй, не имеет себе равных в мире: после победы на фестивале в Барселоне в 1962 году Рафаэль блестяще выступил в Париже. Именно парижские гастроли сделали его имя широко известным.
Наши советские зрители сначала встретились с Рафаэлем в кино. Теперь он у нас в гостях.
Первыми на концертах Рафаэля побывали ленинградцы. В эти дни ему аплодируют москвичи.
Темперамент, живая и эмоциональная манера исполнения — все привлекает в облике молодого артиста.
Пресса справедилво отмечает, что в песнях Рафаэля больше чистого неба, чем туч. Но и для него существует боль и страдания, угнетение и несправедливость, жестокость и ложь.
— Против воли родителей я бросил учебу в 16 лет, — рассказывает Рафаэль. — Отец и мать категорически возражали против моей артистической карьеры. Но я ничего не хотел знать, кроме песен... Когда мои родители привели меня к маэстро Франсиско Гордильо, он отдал мне несколько лет кропотливого труда. Ему я обязан в первую очередь.
В Москве 4 мая концертом во Дворце спорта начались гастроли известного испанского эстрадного певца Рафаэля Мартоса Caнчеса (Рафаэля). До зтого с его творчеством ознакомились ленинградцы, В городе на Неве концерты певца прошли с большим успехом.
Естественно, что, получив возможность взять у Рафаэля интервью, мы прежде всего спросили, что понравилось ему в Ленинграде.
— Больше всего, — ответил Рафаэль, — архитектура и люди!..
— А где вы побывали в эти дни?
— В основном, в музеях. О, и, конечно, в Эрмитаже. Я от него в восторге. К сожалению, за столь короткий срок и при такой занятости мне не удалось увидеть многого. Я надеюсь, что в следующий приезд наверстаю упущенное.
— Как понравилась вам ленинградская публика?
— О, публика здесь сказочная! Я не ожидал подобного приема. Советские люди умеют слушать, разбираются в нюансах исполнения...
В Ленинграде Рафаэль купил балалайку. Этот музыкальный инструмент так пришелся испанскому певцу по душе, что он даже распевается под него, аккомпанируя сам себе.
Мы спрашиваем, какое впечатление производит на него русская музыка.
— Из русских классических композиторов я знаю многих, но предпочитаю Римского-Корсакова... Так как я исполняю народные песни, обещаю к следующей встрече с советскими зрителями подготовить русскую народную песню.
В заключение нашей краткой беседы Рафаэль говорит:
— Я с нетерпением ждал встреч с Москвой. Хочу побывать в музеях и, конечно, в Большом театре на балете. Не знаю, удастся ли. Очень хочу передать читателям «Известий», всем советским людям, кто знает меня по фильму «Пусть говорят», пo телевизионным и радиопрограммам, по концертам, сердечную благодарность за тот удивительный, необыкновенный прием, который они мне оказали. Желаю всем счастья!
Зарегистрирован: 22.04.2011 Сообщения: 1712 Откуда: Москва
Добавлено: Ср Июл 13, 2011 12:59 am Заголовок сообщения:
«Советская культура», 08.05.1971
Болельщикам Рафаэля о Рафаэле
Вот уже год, как наша редакционная почта приносит многочисленные письма, очень похожие по форме и по содержанию. На листах из ученических тетрадей аккуратным ученическим почерком излагается просьба рассказать об испанском певце Рафаэле.
И вот Рафаэль — наш гость. Редакционная почта угрожающе растет, на столе непрерывно звонит телефон. Просьба все та же: «Расскажите, пожалуйста, о Рафаэле». Учитывая, что песни его знакомы всем, кто ими интересуется, интервью строго ограничивается темой, которую мы и вывели в заголовок.
— Вы спрашиваете меня о детстве? О первых встречах с песней? О первом выходе на сцену?
Рос в семье с очень скромным достатком, поэтому единственное, что могли сделать мои родители, как только обнаружили мою страсть к пению, это отдать меня в колледж, где был свой хор и где за обучение не надо было платить дополнительно.
Помню себя с четырех лет: именно в этом возрасте я впервые запел.
— Первое профессиональное выступление? Думается, что для меня им стало участие в песенном фестивале в Венидеро, это недалеко от Аликанте. Этот конкурс всегда привлекает внимание нашей общественности, и победа на нем была далеко нелегка. Да еще не одна победа, а несколько: я получил тогда несколько премий. Да еще, если учесть, что тогда мне было всего 16 лет. Это произошло десять лет назад.
— Значит...
— Значит, сейчас мне 26 лет. Кстати, это радостное для меня событие совпало с моим концертом-премьерой в Москве.
— Фестиваль в Венидеро дал надежную «путевку в жизнь»?
— В первую очередь он дал мне уверенность в том, что я могу ступить на подмостки без угрызений совести. Не могу не вспомнить в этой связи имя своего любимого композитора Мануэля Лехандро, автора большинства исполняемых мною песен. Его я считаю одним из основных «виновников» моего успеха. Кстати, ставшая столь популярной песня «Пусть говорят» тоже принадлежит перу этого композитора.
— Эта песня была написана специально для фильма или просто зазвучала еще раз с экрана?
— Мануэль Лехандро написал музыку почти ко всем фильмам, в которых я снимался.
— Их было много?
— Семь: «Близнецы», «Когда тебя нет», «Хулиган», «Садится солнце», «Пусть говорят», «Ангел», «Не простившись».
— На этом кинокарьера закончилась?
— Думаю продолжать ее в качестве киноактера сугубо драматического плана. Надеюсь на успех, ибо верю, что фильм, который делает такой режиссер, как Хуан Антонио Бардем, не может не быть удачным, а именно он пригласил меня сниматься в своем новом фильме.
— Вполне естественен вопрос о моей любимой теме, о внутреннем «настрое», который определяет и мою манеру исполнения. Я «настроен» постоянно на одну тему. Это романтика. Самая высокая и чистая романтика, которой так не хватает людям в век, которому угрожает господство механизмов. Своими песнями я стремлюсь доказать, что романтика, то есть любовь, стремление к красоте, благородному подвигу, безмерному мужеству, — все это будет нужно людям и тогда, когда освоение Луны станет уже достоянием истории.
— Неопровержим факт, что музыкальный мир Запада отступил под натиском явления, которое в буржуазной печати получило название «поп-музыка» или «бит-музыка». Какое объяснение вы даете этому явлению?
— Как и любая «эпидемия», это явление, по-моему, уйдет. В подтверждение напомню, что еще десять лет назад вся Западная Европа увлекалась итальянскими песнями, вернее, стилизацией под то, что принято называть неаполитанской песней. Потом мы все пережили «французскую» волну. Переживем и «англосаксонскую», популярность которой я усматриваю, прежде всего, в популяризации резких, синкопированных ритмов, на которые так хорошо ложится текст на английском языке.
Я лично стою за народность. За самое широкое использование народных традиций и напевов. Очень люблю наше исконное искусство «фламенко» — песни и пляски испанских цыган. С этим искусством советские зрители познакомились во время гастролей в Советском Союзе одного из лучших исполнителей «фламенко» — Антонио и его труппы. Но я за народность без маски, надетой специально для приезжего туриста. Поэтому я строю свой репертуар на песнях, лишенных туристической экзотики.
Зарегистрирован: 22.04.2011 Сообщения: 1712 Откуда: Москва
Добавлено: Ср Июл 13, 2011 1:05 am Заголовок сообщения:
«Советский спорт», 14.05.1971
В Советском Союзе с большим успехом проходят гастроли молодого эстрадного певца из Испании Рафаэля. Как говорит сам артист, его давней мечтой было побывать в нашей стране, петь для советских зрителей. Сейчас, находясь в Москве, Рафаэль сумел осуществить свое желание болельщика и познакомиться с одним из лучших спортсменов мира, прославленным вратарем Львом Яшиным.
— Искусство Яшина — поистине вершина творчества, это то, о чем только может мечтать спортсмен, артист. Я сам искренний поклонник Яшина, — говорит Рафаэль. — Сейчас весь спортивный мир живет ожиданием интереснейшего матча сборной мира с командой Льва Яшина. Это спортивное событие №1, и я бесконечно счастлив, что имел возможность беседовать с великим вратарем, пригласить его на свой концерт.
Мне удалось снять Льва Яшина и РАФАЭЛЯ, когда они по спортивной традиции обменивались сувенирами.
Зарегистрирован: 22.04.2011 Сообщения: 1712 Откуда: Москва
Добавлено: Ср Июл 13, 2011 1:13 am Заголовок сообщения:
«Театральный Ленинград», 13-19.05.1971
Поет Рафаэль
Свои первые гастроли по Советскому Союзу известный испанский певец Рафаэль начал в конце апреля с выступлений в нашем городе. Затем гость побывал в Москве. На этой неделе Рафаэль заканчивает короткую поездку по нашей стране концертами в Ленинграде. 18 и 19 мая артист вновь выступит во Дворце культуры имени А. М. Горького.
Рафаэлю двадцать пять лет. Родился он в семье сельского рабочего-строителя. В раннем детстве начал петь, а в шестнадцать лет впервые выступил как профессионал. Успех на телевизионном фестивале в Барселоне, признание в парижской «Олимпии» и другие победы сделали Рафаэля всемирно известным певцом.
Свои сольные концерты в Советском Союзе Рафаэль открывает вступлением на тему произведений своего репертуара. Затем исполняет симфонию «Аллилуйя» композитора Остиса, песню Сегуры «Большой друг», «Мария меня ждет» Мансанеро, песню Адамо «Я люблю». Основу репертуара Рафаэля составляют песни композитора Мануэля Алехандро, пишущего специально для него. В концерте звучат произведения Алехандро «Будет лучше», «Аве Мария», «Поговорим о любви» и другие. В программе концерта также песни Хименеса, Клавеля, Фавио, Салабера, Рида, Писано и других авторов. Некоторые песни, в частности «Маленькие странники», написаны на стихи Федерико Гарсиа Лорки, любимые испанским народом.
Рафаэль много снимался в кино. Нашим зрителям он известен по фильму «Пусть говорят», песни из которого, как и песни из других фильмов с участием Рафаэля, звучат в программе. Сейчас готовится восьмой фильм, где он выступит в главной роли, на сей раз только как драматический актер.
Программу сопровождает оркестр под управлением Иосифа Вайнштейна. Дирижер — Цезарь Джентили. Ведет программу Марина Полевая.
Зарегистрирован: 22.04.2011 Сообщения: 1712 Откуда: Москва
Добавлено: Ср Июл 13, 2011 1:33 am Заголовок сообщения:
«Советская эстрада и цирк», №8, 1971
Слушая Рафаэля
ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ
Недавно в Советском Союзе гастролировал известный испанский певец Рафаэль. Я вас очень прошу — расскажите о нем на cтраницаx журнала.
Людмила Брусова
Семипалатинск
С такой же npocбой к нам обратились семья Строгоновых из Нальчика, Любовь Логинова из Нижнего Тагила и другие.
Ему двадцать шесть лет. Из них десять он исполняет с подмостков европейских и американских театров современные испанские песни, бросив таким образом вызов музыке «бит» или «поп» — порождению буржуазной массовой культуры. Речь идет о Рафаэле. Об «испанским соловье», как его нередко величает западная пресса.
— Эпитет этот несколько старомоден, — улыбается Рафаэль, — и тем не менее, я горжусь «званием» соловья. Во-первых, потому, что в наш век цивилизации, в век транзисторов, проигрывателей и магнитофонов соловей становится синонимом чуть ли не музейной редкости. А во-вторых, — и это для меня самое главное — потому, что с соловьем всегда связано нечто романтическое, чистое, возвышенное. Как этих чувств не хватает людям наших западных стран, нашей эпохе! Вот почему я и в песнях своих стремлюсь найти текст и музыку, которые соответствовали бы категории «романтического». Убежден, что без романтики, и, следовательно, без любви, самоотверженности, нет места как будничному подвигу, так и великим свершениям.
А может быть, эта тяга к романтике просто, как говорится, у певца в крови! Ведь он — уроженец Линареса из Андалузии, края, который извечно славится своим солнцем, песнями, мужеством людей, населяющих его.
— Возможно, — смеется Рафаэль, — вполне возможно, ибо андалузец — всегда андалузец, даже если ему приходится покинуть свой край, как это произошло со мной. Родители увезли меня из Андалузии совсем маленьким, и я познакомился со своей «маленькой родиной» уже после того, как ступил на подмостки эстрады. А вырос я в Мадриде, и первым моим учителем пения был приходской священник — падре. В церковном хоре я пел долго — только это давало мне возможность учиться и пению и общеобразовательным наукам, так как родители мои были не настолько обеспеченными, чтобы нанять мне учителя пения. Учитывая характер моего музыкального воспитания, мне, естественно, было трудно рискнуть в шестнадцать лет принять участие в популярнейшем в нашей стране фестивале современной музыки в Аликанте. Репертуар, который я готовил для фестиваля, не имел ничего общего с тем, к чему я привык в церковном хоре.
— Это была Ваша первая встреча со зрителями?
— Если не считать моего выступления в качестве клоуна на одном из детских карнавалов. Мне едва тогда исполнилась четыре года, и тем не менее распорядители «доверили» мне самую ответственную роль на этом празднике: я был клоуном! Правда, дебют закончился полным фиаско: в разгар программы у меня упали штанишки, и я был освистан...
Так что музыкальный фестиваль в Beнидеро — так называется местечко в Аликанте — явился для меня боевым и очень суровым крещением в артисты. Из шестнадцати премий мне были присуждены одиннадцать. Но наиболее ценным для меня был приз «лучшему исполнителю фестиваля». И хотя приз этот очень лестен для певца, понимаю, что успеху немало способствовало искусство моего любимого композитора Мануэля Лехандро.
Во время встреч с советскими слушателями мне нередко говорили, что в вашей стране широкой популярностью пользуется песня «Пусть говорят» (написал ее, кстати, тоже Мануэль Лехэндро). Мне кажется символичным, что песня, которая посвящена беспредельной и светлой любви, пользуется неменьшим успехом у молодежи Франции, Америки, Испании, Англии. Ибо, как я уже говорил, любовь всегда подразумевает благородство и мужество.
Песня «Пусть говорят» стала настолько популярной, что кинематографисты увидели в ней целый сюжет. Так родился фильм, который «представил» меня советским слушателям задолго до того, как я стал упаковывать чемоданы, чтобы ехать в вашу страну. С этого фильма начинается новый отсчет времени в моей жизни — я пришел в кинематограф.
Следует учитывать, что в странах Запада спеть с экрана — значит получить окончательное и широкое признание. Но даже при всей заманчивости предложений кинематографистов, я всегда стремлюсь найти для себя фильм, где песня служит не просто «вставным номером», а дополняет и развивает сюжет. Нередко песней можно более кратко и выразительно сказать о том, на что актеры и сценаристы тратят уйму драгоценных кинометров и киноминут. Из семи фильмов, в которых я снялся, мне более всего дороги ленты «Не простившись», «Когда тебя нет», «Пусть говорят». Не утверждаю, что сюжеты этих картин безукоризненны, однако песни в значительной мере сглаживают их схематичность. И отличительная черта песен — взволнованный романтизм, о котором я уже говорил.
Взволнованный романтизм... Эти слова, которые певец, действительно, очень часто произносит во время беседы, не раз приходят на ум, когда слушаешь его концерт. Нет смысла перечислять исполняемые Рафаэлем песни: во-первых, их очень много, а во-вторых, большинство их известны советским любителям музыки по грамзаписям. Великолепные голосовые данные, взволнованность и трепетность, полная отдача, обширнейший репертуар — отличительные черты певца Рафаэля.
Но это — лучшее в его исполнительском «почерке». Есть в нем, на мой взгляд, и немало неряшливостей, погрешностей против хорошего вкуса. Иногда даже чувствуется, я бы сказала, какая-то насильственная дань все той же «поп»-музыке, о которой так трезво и так критически говорит сам Рафаэль.
Виноват ли в этом певец? И да и нет. Да — потому, что, будучи испанцем, он должен всегда и всюду сохранять в себе то таинственное нечто, что испанцы называют трудно переводимым словом «гарбо». Оно подразумевает в первую очередь национальное достоинство, благородство манеры, неотделимые от подлинно народных истоков. Нет — потому, что в жестоких музыкальных «джунглях» капиталистического Запада певец нередко вынужден ради рекламы «спекулировать» на национальной экзотике, что, как известно, никогда к добру не приводит.
Именно это и происходит в ряде случаев с Рафаэлем. В его репертуар включены и народные мексиканские песни, такие, как «Сандунга» и «Льорона», и аргентинские танго, в том числе прославленная «Кумпарсита», венесуэльские вальсы, перуанские хоты. И вот тут-то и начинает изменять Рафаэлю его вкус, и все отчетливее проступают все атрибуты программы, спекулятивно построенной на эксплуатации всякой — и испанской, и латиноамериканской — экзотики. Правда, мы понимаем, что свою программу он готовит не только для нас, советских людей — «самых взыскательных слушателей мира», по словам самого Рафаэля. Понимаем, что он готовит свой репертуар и для баров и казино (кстати, в настоящее время он и выступает в одном из них в знаменитом городе развлечений США — Лас-Вегас). Тем более что: «У меня на плечах родители, братья и сестры, и я должен их всех материально и надолго обеспечить», — говорит певец.
Обо всем этом тоже думаешь, слушая Рафаэля...
Зарегистрирован: 22.04.2011 Сообщения: 1712 Откуда: Москва
Добавлено: Ср Июл 13, 2011 2:48 am Заголовок сообщения:
«Музыкальная жизнь», № 13, июль 1971
Наш гость — Рафаэль
Немногие эстрадные артисты приобрели славу и популярность в столь молодом возрасте. В шестнадцать лет он впервые выступил перед широкой аудиторией в Мадриде — и сразу же пришел успех. В семнадцать — победа на телевизионном фестивале в Барселоне и первые грамзаписи, раскупленные почти мгновенно. Еще несколько лет — и покорен парижский зал «Олимпия», откуда начинали свое блистательное восхождение многие звезды мировой эстрады.
Сегодня имя этого 26-летнего андалузца привлекает в концертные залы разных стран мира тысячи восторженных почитателей, а тиражи его пластинок исчисляются многозначными цифрами.
Конечно, современные средства массовой информации способствуют стремительному взлету популярности. Но популярность, созданная одной лишь рекламой, мимолетна. Она перерастает в признание, в славу только тогда, когда подкреплена талантом, мастерством исполнителя.
Рафаэль Мартос Санчес на афишах значится просто — Рафаэль, и это имя дорого любителям песни.
Рафаэль — мастер своего дела. Каждая песня у него — законченная вокально-драматическо-хореографическая миниатюра, в которой все три вида искусства, как бы растворяясь друг в друге, создают выразительные образы. Танец в песнях Рафаэля — органический компонент номера. Он является либо естественным продолжением вокальной партии, либо ее хореогрфическим контрапунктом. Каждое движение связано с образом песни, точно согласуется с ее содержанием. Рисунок танца Рафаэля можно зафиксировать в хореографической партитуре с такой же точностью, как нотную запись мелодий. И в то же время в этих движениях нет застывшей постоянности, артист исполняет их вдохновенно, кажется, что он импровизирует прямо на сцене.
Танцы Рафаэля так же разнообразны, как и песни, которые он поет. Вот звучит несколько сентиментальный вальс Хименеса «Сердце, сердце», и Рафаэль легко и изящно кружится по сцене. В песне Джонса «Всадники на небе» он преображается в лихого наездника. Микрофонный шнур в его руках стремительно вращается, как тугое лассо, движения тела, ног остры, акцентированны, каждая поза пронизана импульсивной музыкой песни. А в очаровательной юмореске Салабера «Мое яблоко» Рафаэль выделывает такие коленца, которым могли бы позавидовать многие профессиональные танцоры.
Природа щедро одарила Рафаэля актерским чутьем. Он умеет глубоко проникать в характер песни и несколькими точными игровыми штрихами донести этот характер до зрителя.
Песню Мансанеро «Мария ждет меня» артист поет сидя на стуле. Ни одного движения — только голос и руки. Руки, которые поют так же страстно, как и его голос.
Иногда Рафаэль лишь графически намечает контуры образа, доверяя остальное своему голосу и фантазии зрителя. В «Маленьких пилигримах» его мимика и жестикуляция скупы, но в этом лаконизме — изящество линий, завершенность формы.
Его искусство жизнерадостно, он поет о любви, о счастье, о верности. Но ему не чужды и глубоко драматические переживания, и пафос, и сарказм, и отчаянье. Он охотно пользуется сочными яркими красками там, где этого требует характер музыки. В песнях драматических Рафаэль щедр и на актерские средства выразительности. Один из самых впечатляющих номеров его программы — очень взволнованная, насыщенная драматизмом песня Клавеля «Мы». В ней поется о судьбах разлученных людей. Песня пронизана болью, но это боль сильного человека, и Рафаэль ни разу не сбивается на мелодраму, не старается разжалобить зрителя. Он чувствует ту меру драматизма, за которой искусство перестает быть достоверным.
В «Балладе о трубе» Писано певец поднимается почти до трагических высот. Все здесь и — и вокально, и актерски — крупно, размашисто. Герой песни не стыдится обнажить перед людьми израненную душу, и в этой обнаженности — потрясающая простота и правдивость. Можно принимать или отвергать искусство Рафаэля, но нельзя оставаться к нему равнодушным.
Ярче всего актерское дарование Рафаэля раскрывается в песнях на стихи Гарсия Лорки. Устно и в печати артист не раз отзывался с восхищением о его поэзии. Рафаэль будто любуется каждым словом, он «подает» его выпукло и в то же время бережно. Скупость мелодии как бы подчеркивает, что главное здесь стихи, в них самих звучит музыка. В этих песнях Рафаэль до мозга костей испанский певец: в интонациях голоса, в горделивых и плавных движениях танца, в самой походке. Его выразительность здесь настолько совершенна, что даже не понимая слов, можно угадать содержание.
Главная сила Рафаэля — в голосе. Он поет с тех пор, как помнит себя. Для него петь — такое же естественное состояние, как дышать, видеть. Где бы он ни пел — на улице, в церковном хоре или в концертном зале, — он всегда испытывает чувство радости, и это чувство передается его слушателям. В пении Рафаэля есть та вокальная уверенность (до чего же щедра к нему природа), которая позволяет ему безбоязненно преодолевать все технические трудности, а их в его песнях немало. У него красивая выразительная кантилена, то окрашенная мягким пианиссимо, то звучащая по-оркестровому мощно. Стихия Рафаэля — развитая, гибкая мелодия, насыщенная драматизмом и изобилующая динамическими контрастами; в таких песнях его певческий талант, темперамент и актерская фантазия проявляются во всем многообразии. Он не старается экономить силы — в каждом его концерте полная отдача искусству, полное растворение в музыке. Иначе он, вероятно не умеет. В его пении нет проходных нот, не окрашенных чувством. Он все делает увлеченно, страстно. Иногда эта страсть открытая — как в «Аве Мария» композитора Алехандро. В других случаях она лишь угадывается — как в песне «Она» Фавио. А в «Балладе о трубе» его голос звучит, кажется, на пределе человеческих возможностей, по силе и накалу страстей он ничуть не уступает звучанию вторящей трубы.
Вокальное мастерство и тонкое чувство формы позволяют Рафаэлю делать неожиданные вещи: в уже упоминавшейся очень роматичной песне «Мы» певец постепенно нагнетает экспрессию, а самую кульминацию поет на нежном пианиссимо. Этот внезапный перепад звучностей настолько ошеломляет, что в зале после окончания песни еще несколько мгновений висит почти осязаемая тишина.
Справедливости ради надо сказать, что не всегда Рафаэлю удается удержаться на высотах мастерства. Случается, что темперамент его выходит из подчинения, попадаются и эстрадные штампы, которыми пользуются многие исполнители. Порой он чрезмерно форсирует звук, и его форте сбивается на крик. Не хватает звучащей «массы» среднему регистру его голоса — он проигрывает в сравнении с нижним и, особенно, высоким регистрами. Есть некоторое звуковое однообразие в песнях близких по характеру. Разумеется, эти отдельные шероховатости не затеняют общего яркого впечатления от концертов испанского певца в Москве.
В свои 26 лет Рафаэль уже вполне сложившийся артист со своим самобытным художественным почерком. Думается, что его беспокойная творческая натура не позволит ему почивать на лаврах, заставит искать все новые сферы приложения таланта и мастерства.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
