Hablemos del Amor... О Рафаэле

[Olechka]

От Araceli San Miguel

50 preguntas a Raphael 50 respuestas de Raphael

[Elena_S]

50 ВОПРОСОВ РАФАЭЛЮ - 50 ОТВЕТОВ РАФАЭЛЯ
«РЕНТГЕНОГРАММА» РАФАЭЛЯ
РАФАЭЛЬ БОИТСЯ ПЕРЕД ВЫХОДОМ НА СЦЕНУ

Плохо ли, хорошо ли — все говорят о Рафаэле. Несомненно, это один из наиболее популярных испанских певцов современности, наиболее горячо принимаемых и наиболее известных за пределами наших границ. Объективно, это очевидно. От исступленной девушки до зрелой женщины, проходя через мужчину строгого, благоразумного, хорошего положения или студента или каменщика, весь мир признает его талант и восхищается им или осуждает его. В любом случае, Рафаэль — певец, который занимает видное положение. Поэтому мы захотели нарисовать его "рентгенограмму", самые выдающиеся черты его личности, которая проявляется, несомненно, в этой полусотне ответов. Это было нашим стремлением, когда делали это интервью.

СЕРДЦЕ В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ, НО С ТАХИКАРДИЯМИ

— Сколько тебе лет?
— Исполнится двадцать четыре в следующем мае.
— Каково твое полное имя?
— Рафаэль Мартос Санчес Мартинес.
— Ты убрал «f», потому что ты — гений, особенный человек или чтобы вызвать больший эффект?
— Ни по одной из этих причин. Я поставил «ph», записав диск с одной студией звукозаписи, которая тоже это имеет в названии(«ph»).

Кабели, прожекторы, тишина. В "ночном клубе" гостиницы Meliá, где мы интервьюируем его во время одного их перерывов, популярный певец снимается в своем шестом фильме под названием «Ангел».

— Люди говорят, что ты не вступаешь в брак, потому что безразличен к слабому полу...
— Ах! Так? Тогда все парни моего возраста и неженатые - безразличны к слабому полу. Какая трагедия!
— Сколько дисков на твоем счету?
— Ну, в песнях — примерно сто двадцать.
— И сколько "фанаток" в твоем списке?
— Этого я не знаю. Я не веду свои экономические дела и не могу сосчитать публику, которая следует за мной.

Рафаэль иногда открыто улыбается. У него обрезанная челка, и на нем красный свитер с высоким воротом. Требования фильма.

— У тебя сердце в хорошем состоянии, или ты нуждаешься в пересадке?
— Нет; пока оно у меня в хорошем состоянии.
— Как у тебя работает тот рекламный миокард из Лиссабона?
— Ну, у меня периодически продолжаются инфаркты. Я хочу сказать — моя тахикардия, которая не является тем же самым, потому что я очень нервный и темпераментный во время пения, и когда я работаю два часа, от самой ситуации у меня происходят маленькие тахикардии; но это обычно имеет почти весь мир.
— Тогда это не была реклама?
— Я не нуждаюсь в такой рекламе. С другой стороны, это могло стоить мне очень большой неприятности. Если я не приеду в Мадрид, та, у которой действительно будет инфаркт, — это моя мать, услышавшая это по телевизору.
— Почему ты говоришь, что у тебя нет телефона дома? Ты подсоединен так, чтобы об этом не знала телефонная компания?
— У меня нет телефона ни дома, ни в моей студии, потому что, когда я жил в другом доме и это у меня было, люди звонили много, и я хорошо выношу вес моей популярности, но не мои родители.
— Сколько килограммов писем ты получил в твоей жизни? В каком ежедневном ритме, приблизительно?
— Я их никогда не взвешивал. Это зависит от того, что ты только что сделал. Если ты делаешь важную телевизионную программу, — это настоящий потоп. После Рождественского фестиваля, например, я получил бы двадцать пять тысяч.
— Тебе угрожали когда-нибудь?
— Чем? Смертью?

Рафаэль взрывается смехом, который резонирует в узкой и неудобной уборной, где мы втроем объединились.

— Я хочу сказать, угрожали ли тебе когда-нибудь из-за того, чтó ты поешь или где. Как известно, они угрожали Сантьяго Бернабеу из-за чего-то; а Луису Мариано послали однажды змею по почте.
— Нет, я этого не знал. Единственное, случайно, в Майами, за два часа до моего выступления подложили газовую бомбу. Это было в марте прошлого года, когда я собирался выступить в аудитории «Miami Beach», и говорилось о кубинской группе.
— Говоря политически: ты придерживаешься правых взглядов, левых взглядов или чего-то другого?
— Я за Real Madrid.
— Ты занимаешься гимнастикой дома ежедневно, кроме той на сцене?
— Нет, я не занимаюсь гимнастикой ни на сцене ни дома. То, что я делаю в сцене, так не называется.

САМОЕ БОЛЬШЕЕ ОГОРЧЕНИЕ В ЕГО ЖИЗНИ

— Какое было самое большое огорчение в твоей жизни?
— То, что было в день, когда нас выбросили из дома, где мы жили, когда я еще не думал быть артистом. Это было законно. Мы жили в квартире у тети, и когда она умерла, дети получили ее в наследство, и мы были должны оставить ее. Для меня это был очень неприятный и печальный день.
— Ты испытывал голод когда-нибудь?
— Голод, голод — нет, потому что мои родители очень трудолюбивые, очень сильные и очень ответственные, хотя нужду часто. Затруднительное положение — с малолетства. Моя семья — скромная семья.
— До какого возраста Рафаэль переносил нужду?
— До тех пор, пока я не смог зарабатывать какие-то деньги.
— Что такое деньги для тебя?
— Нечто, что служит для того, чтобы жить, больше ничего. Если у тебя есть деньги, необходимые для жизни, они перестают иметь значение.
— Тогда для тебя деньги должны быть маловажны, так как ты зарабатываешь достаточно.
— У меня есть эти нужные для жизни деньги.
— Но ты должен иметь гораздо больше?
— Я уже сказал тебе, что, начиная с нужного для жизни, они уже теряют значение.
— Что изменилось "между грудью и спиной" давнишнего и сегодняшнего Рафаэля?
— Я изменился в том, что у меня есть больше опыта, больше сцен, больше уверенности, я говорю более медленно и немножко громче.
— Хорошо, но, кроме этого, что-то еще более фундаментальное, чем ты сказал мне, другое: это не изменилось в тебе с того фестиваля в Бенидорме, в котором зародилась твоя популярность?
— Я это обобщаю в том, что я говорю более медленно, что означает, что моя популярность гораздо спокойнее, я думаю больше во время принятия решения и понимаю последствия этого. Я превратился из ребенка в маленького мужчину.

ОН НЕ ПРИВЕРЖЕНЕЦ СЕКСУАЛЬНОЙ СВОБОДЫ

Стучат в дверь. Рафаэль говорит вполголоса. Его вызывают на съемочную площадку. А у нас в мешке остается еще куча вопросов.

— Рафаэль, если вдруг мир разделится на две половины, и на одной стороне останутся мужчины, а на другой женщины: какую часть ты выбрал бы, чтобы прожить оставшуюся часть твоих дней?
— Поскольку это вопрос к сумасшедшему, я отвечу сумасшедшему.
— Нет, он серьезный.
— Ладно, пусть серьезный. Я отвечу тебе всерьез. На стороне мужчин я не остался бы. Хочу сказать, что область, которая меня тянет, — область женщин; но я думаю, что это тоже безумное дело, так как если я бы остался среди женщин, это не продлилось бы и пяти минут...
Рафаэль вновь распахнул руки, вновь посмотрелся в зеркало и начал хохотать.
— Сколько у тебя машин?
— Три.
— Ты привержен сексуальной свободе?
— Управляемой.
— Ты ходишь на мессу каждое воскресенье?
— Всегда, когда могу.
— И ты можешь всегда?
— Иногда я могу, а иногда нет, и тогда, если я не иду в воскресенье, я иду во вторники, или в среды, или в четверги.
— Сколько ты получил за свое последнее выступление?
— Мое последнее выступление было бесплатным.
— Я хочу сказать, за последнее, которое не было бесплатным.
— В Мадридском Дворце Музыки, в котором все деньги, которые пришли через билетную кассу, я потратил на то, чтобы предложить все лучшее публике. Все то, что вошло через билетную кассу, я отдал.
— То есть твои сольные концерты стоят тебе денег.
— Я не зарабатываю никогда ничего на моих сольных концертах, хотя они также стоят мне денег. Мне тяжело дается моя работа.
— Тогда логично думать, что, если тебе нужно, с одной стороны, давать сольные концерты, чтобы поддерживать популярность, с другой стороны, тебе должны больше нравиться гала-концерты, так как они ты больше вознаграждаются.
— Нет, нет, нет. Это не точно. Я хочу сказать, что, давая четыре сольных концерта, я не могу заработать деньги, потому что все то, что приходит, — уходит. Сейчас, если я даю тридцать подряд, естественно, приход больше, и у меня может оставаться для себя. И это значит, что сольные концерты я даю не для того, чтобы поддерживать мою популярность, а для моего собственного удовлетворения.
— Кто-то сказал, что в своих последних сольных концертах в Мадриде ты не пел в действительности полностью, а пел вокализы...
— Да? Это самый остроумный вопрос, который задали мне в моей жизни. Запиши его в рамке, запиши его в рамке.

Я это записал, но без рамки и подпорки.

Продолжение следует...

[Elena_S]

Попробовала перевести, очень интересное интервью. В порядке инициативы, так сказать.
Если что не так, с удовольствием поправлю.

[Galina Merculova]

Леночка,спасибо! Очень интересное интервью!

[Olechka]

Видно, Что Рафаэль пытается выбить из этого Роллана его дурацкий юмор

Вот тут не очень по-русски

Если у тебя есть деньги, нужные для жизни, они начинает не иметь важности. Я бы сказала "они перестают иметь значение"

Спасибо, Леночка!

[Elena_S]

Согласна, Олечка, поправлю. Попытка быть как можно ближе к тексту...

Вообще, тут бы подошли и слова: необходимые для жизни, требующиеся для жизни, достаточные... В общем, понятно, что он имеет в виду. Только эта необходимость может быть у разных людей совсем разная.

[Elena_S]

Продолжение

ТРИ ЗАГАДОЧНЫХ ЛЮБВИ

— Ты влюблялся когда-нибудь в жизни?
— Да. Больше одного раза.
— В скольких женщин ты был влюблен?
— Влюбляться, влюбляться... я не знаю этого точно. Я помню трех. Важные — три.
— Можешь назвать мне имена?
— Невозможно.
— Испанки?
— Все.
— Ава Гарднер — ничего.
— Нет, нет, нет.
— Это был "блеф"?
— Нет, нет; это не был "блеф". Она моя подруга и ничего больше.
— Какое у тебя образование?
— До третьей степени бакалавра, больше ничего.
— Сколько книг ты читаешь в год, и какая из прочитанных книг тебе больше понравилась?
— В год я читаю очень много книг о кино и театре, потому что меня это очень интересует. Книга, которая больше мне понравилась, была «Двадцать тысяч лье под водой».

СОСТОЯНИЕ В 20 МИЛЛИОНОВ

— С рукой в чековой книжке: у тебя менее ста миллионов песет в монетах или имуществе?
— Значительно меньше, чем ты думаешь. Значительно меньше, значительно меньше.

Теперь надо доставать слова клещами.

— Пятьдесят?
— Значительно меньше.
— Пятьдесят тысяч песет?
— Значительно больше.
— Двадцать миллионов песет?
— Приблизительно... Мои деньги вложены в меня самого, в мои вещи, в мои диски, в кино. Я не знаю...
— Как могут быть посчитаны твои вещи, твое кино, твои диски?
— Невозможно сосчитать, потому что нужно подождать и увидеть, что они дают.
— Но из-за тридцати миллионов ты не позволил бы выстрелить в себя, если бы прямо сейчас на тебя вышел вор и сказал бы тебе: «То, чем вы владеете, положите на мое имя или...»
— Нет, нет; он мог бы выстрелить по мне, мог бы выстрелить по мне, потому что у меня нет ни их, ни гораздо меньше.
— Подумай: ты был бы способным отказаться от всего того, что у тебя есть, от всего, что есть ты, из-за какой-то вещи, человека или идеи?
— Нет, потому что отказываться от того, чем я являюсь, значило бы отказаться от себя самого, а я всю свою жизнь сражался за то, чтобы быть тем, чем я являюсь.
— Ты можешь отказаться от того, что ты имеешь, и продолжать быть собой.
— В смысле денег? Да. Это не так легко.
— Ради чего ты был бы способным отказаться?
— Ради здоровья моей семьи.
— Что ты больше всего ненавидишь в этом мире?
— Ложные толкования.

Это может быть намек, и, конечно, мы его стойко выдерживаем. Нашим единственным желанием было истолковать, как можно более приближенно, истинного Рафаэля.

ЭДИТ ПИАФ — ЛУЧШАЯ ПЕВИЦА ВСЕХ ВРЕМЕН

— Ты был бы способен отказаться от песни, если она защищает несправедливость, или подарить половину этого состояния, которое не дотягивает до гораздо менее тридцати миллионов, или выступать бесплатно оставшуюся часть твоей артистической жизни в пользу этих трех четвертей человечества, которым нечего есть?
— Я для F.A.O.(*) уже записал диск, и мог бы сделать любую из двух вещей, которые ты мне предлагаешь. Но дело в том, что нужно еще учитывать людей, которые также зависят от тебя.
— Ты не был бы готов принести пользу трем четвертям человечества, чтобы не повредить десяти или ста людям?
— Нет, нет. Не искажай мои слова.
— Я не искажаю. Я спрашиваю тебя.
— Да, я был бы готов. Но дело в том, что также должны быть готовы остальные.

Последняя треть вопросов.

— Кто есть или был для тебя лучшим певцом всех времен?
— Эдит Пиаф.
— Ты думаешь войти в историю мирового "мюзик-холла"?
— Нет. Ни в коем случае.
— Что для тебя важнее: песня или культура?
— Я был бы рад обладать культурой гораздо больше той, что имею. Тогда, для меня важнее культура, ясно.
— Сколько ты платишь налогов в год?
— Я этого не знаю. У меня есть сеньор, который платит их.
— Твои позы естественные или плод, может быть, того драматического искусства, которому ты учился, как однажды признался мне?
— Я всегда естественен в своих проявлениях. Если бы они были заучены, для меня это была бы огромная работа.
— Если бы у тебя были в руках все партитуры, которые были написаны с тех пор, как была изобретена флейта: ты разорвал бы какую-то?
— Нет, потому что я думаю, что все служили для чего-то.

"МАНУЭЛЬ АЛЕХАНДРО И Я — ХОРОШИЕ ДРУЗЬЯ"

— И говоря о произведениях: что произошло между тобой и Мануэлем Алехандро?
— Совсем ничего. Маноло — один из моих больших друзей, человек, которого я очень люблю.
— А кто другие?
— Если бы было три друга, один из трех был бы Маноло. Он — человек, которого я очень люблю. Мы знаем друг друга десять лет, по крайней мере. Он чудесный человек, большой композитор. Он продолжит сочинять для меня, и я буду петь ему те вещи, которые мне понравятся, и мы будем договариваться, чтó я пою, все останется, как было всегда.
— Что ты должен Мануэлю Алехандро, и что должен Мануэль Алехандро тебе?
— Ничего. Мы ничего не должны друг другу. Никто в этом мире не является необходимым. Я сказал, что мы друзья. Сделанная им работа оплачена, но речь не идёт о денежном вопросе. Маноло и я друзья с тех пор, как мы оба носили шорты.
— Люди на улице говорят, что ты много потеряешь без него, что тебе будет сложно удержаться на том месте, что ты занял.
— Я не слышал никого, кто говорил бы такие глупости. Смотри, ни композитор не делает певца, ни певец композитора.

ЕГО ЗАМЫСЕЛ: СНЯТЬ ФИЛЬМ (как режиссер)

— У тебя страхование жизни есть?
— Когда снимаюсь в фильме, да. Обычно нет.
— Продолжая о музыке: что происходит в твоей тяжбе с Hispavox?
— Ничего, я не могу выпускать диски до первого февраля.
— Кто был для тебя наиболее важным человеком и почему?
— Любой, который сделал что-то важное для человечества в любой области.
— Ты из тех, которые думают направиться на небо или на кладбище?
— Я хочу полететь на Луну.
— Ты когда-нибудь в жизни чувствовал страх, голод, желание плакать?
— Голод, к счастью, нет; страх — всегда перед тем как выйти на сцену, и желание плакать — очень часто, когда публика встает в театре.
— Чему, как ты думаешь, обязана твоя популярность: твоему голосу, твоей улыбке, твоей челке или твоей звезде?
— Я думаю, что люди следуют за мной, потому что я человек очень искренний во всех вещах, и это просвечивает на лице.
— Верно, что ты тратишь несколько миллионов в год на «портреты в газетах», на рекламу?
— Я ничего не трачу на рекламу. Если я выступаю в праздничном зале, праздничный зал, естественно, делает рекламу и оплачивает ее. Я только потратил половину премии из Бенидорма на титульный лист.
— Какие у тебя планы?
— Я хочу снять фильм.

Снова постучали в дверь. Прошло полчаса, иногда напряженных. Рафаэль оставил полдюжины взрывов смеха и пятьдесят ответов. Целое публичное признание о самом себе.

Фотографии: SANZ ROPERO
ROLLAN

(*) F.A.O. — Продовольственная и сельскохозяйственная организация (англ. Food and Agriculture Organization, FAO) — международная организация под патронатом ООН.

[Olechka]

Ты думаешь войти в историю мирового "мюзик-холла"?
— Нет. И ни гораздо меньше.

ni mucho menos - "ни в коем случае", "ничего подобного".

[Elena_S]

Спасибо, Олечка!

[romashka]

Лена!!!!! Спасибо!!!!! Очень интересно!!!! Супер!!!!!